МММ Эталон Стабильности Мавроди

С первых дней своей политической деятельности я предпочитал не комментировать вопросы, связанные с жизнью церкви, так как всегда считал, что вера и отношение к церкви — сугубо личное дело. Но даже в редких заявлениях моя позиция никогда не основывалась на предвзятом отношении к РПЦ (ни в одном из моих высказываний нет и намека на желание оскорбить церковь), а лишь на ощущении растущей угрозы светскому обществу в нашей стране. То обстоятельство, что отношения граждан, государства и церкви в последние месяцы уже привели к расколу общества и угрожают российской культуре, заставляет меня обратиться к этой теме.

Особенно неожиданно то, что в центре потрясений оказалась РПЦ. Дело Pussy Riot, их провокационная акция в храме Христа Спасителя и жестокий приговор, конечно, стали запалом потрясения, но не его причиной.

Как любой современный светский человек, я живу в России, в многоконфессиональной стране среди верующих и неверующих друзей. Сегодня среди нас бушует шквал обвинений и даже оскорблений, которые мешают нормальному диалогу. Люди, ранее тщательно выбиравшие слова, сегодня пустились во все тяжкие. Но кто бы и зачем не пускал отравленные стрелы, большинство попадает в РПЦ.

Голосов, зовущих к примирению и терпимости, к сожалению, мало, и они звучат слишком академично. К моей радости, и руководство РПЦ не сразу, но все-таки выступило с просьбой о милосердии. Но милосердия проявлено не было. Действительно ли мы такие непримиримые антагонисты, как это представится всякому, кто зайдет сегодня в социальные сети? Или в нашей политике недостает некоего важного политического "витамина", который дает людям возможность мирно сосуществовать, даже расходясь во взглядах?

Мне ясен ответ на этот вопрос. В наших спорах "за и против власти" мы не замечаем главного — дефицита светской политики и светской общественной этики. Светской государственности как таковой.

Здесь мы не редкое исключение. Все ныне развитые и успешные общества и государства в свое время переживали сходные драматические процессы. Будущее Франции и Германии во времена религиозных войн висело на волоске. И только найденная ими форма светского консенсуса открыла путь к религиозному и гражданскому миру. Стала ключевым условием их современного успеха. Пытающиеся столкнуть Россию с этого пути лишают нас главного — российского шанса на национальный успех.

Отношения церкви, государства и общества в нашей стране декларированы, но фундаментально не прояснены. Ст. 14 Российской Конституции состоит всего из двух пунктов: "1. Российская Федерация — светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. 2. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом". Прекрасные, важнейшие нормы. Но они — лишь рамка, которая не наполнена реальным содержанием, правовым, политическим и, главное,— культурным.

Сделанный Россией выбор, закрепленный в ст. 13 нашей Конституции ("Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной"),— это наш выбор пути к национальному успеху, а не к расколу и поражению. К сожалению, сегодня большинство политиков, включая лидеров парламентских партий, предали свою Конституцию и предпочли забыть о том, что там написано. Заигрывания с церковью, носящие зачастую популистский характер, подрывают основы главного документа страны. Все это порождает множество угроз.

Ошибочно видеть в церкви лишь иерархию высших священнослужителей, какими бы те ни были. И то взаимное осатанение, которое мы видим (вне зависимости от прямого или переносного смысла этого слова), охватило не церковь и не общество, а конкретных людей.

Таких людей, увы, немало; некоторые из них занимают высокие позиции в своих иерархиях; они объединены в разного рода альянсы и кланы. Но никто из них не может монополизировать право выступать от нашего имени. Протоиерей Всеволод Чаплин — еще не церковь, прокурор Александр Никифоров — не государство, а адвокат Марк Фейгин — не российская общественность.

Какова причина сегодняшнего осатанения? Мне кажется, страх. Страх утратить последние прочные ориентиры и ценности, оказаться в кольце врагов. Когда-то в студенческие годы я видел фильм, который назывался "Страх съедает душу". Вспомнил это потому, что слова эти очень точно характеризуют сегодняшнюю ситуацию. Именно из-за страха наша политическая жизнь стремительно и искусственно сдвигается к вопросу "кто кого". Все чувствуют себя не в безопасности, не будучи при этом в реальности врагами друг другу. Глупое положение!

Одна из главных ошибок, совершаемых участниками нынешних дискуссий,— взгляд на церковь, государство и общество как непримиримых антагонистов.

Глупо противопоставлять общество и церковь. Церковь как институт даже в самые темные века истории служила альтернативой неравенству и деспотизму, хранила и развивала идеалы любви, сострадания, прощения, часто на фоне повсеместной дикости и жестокости. В истории церковь нередко брала на себя функцию коллективной совести нации, защищая слабых перед сильными, гонимых перед гонителями, тем самым способствуя формированию более гуманного общества. Мученическая смерть митрополита Филиппа Колычева, бросившего вызов царю Ивану Грозному, продемонстрировала: когда речь заходит о вечных ценностях сострадания и милосердия, люди крепкой веры могут встать выше страха смерти.

Говоря языком русского философа Владимира Соловьева, можно сказать, что светская и религиозная культура — два легких, которыми дышит наша цивилизация. Светская культура (и в особенности — светская политика) выступает защитницей свободы религиозного выбора, защитой права каждого верить или не верить сообразно велениям сердца, а не по приказу начальства. Защита религии и церкви сегодня состоит, прежде всего, в защите светского характера нашей политики и нашего государства.

Довольно странно, что напоминать об этом приходится мне, человеку, как известно, светскому. Но — приходится.

Меня не может не тревожить такая опасная, на мой взгляд, тенденция, как попытка продвинуть церковную жизнь внутрь школы. Как только мы отказываемся от конституционной нормы отделения государства от церкви, мы вносим раздоры туда, где их прежде не было. Уроки основ православной культуры, естественно, породили уроки основ исламской культуры. От школьников требуют выбирать там, где для них вообще не было проблемы выбора. То, что кому-то могло казаться "воцерковлением" молодежи и ее религиозным воспитанием, фактически разделило детей на враждующие группы по религиозному признаку. Религия как повод для школьных драк — где тут "основы религиозной культуры"? И что тогда называть кощунством?

Так не пора ли тем, кто верит в разум, в жизнь в общем государстве, перейти к светской политической инициативе? Светской политики у нас нет, и я хочу предложить ее для России.

Я получаю много предложений "собраться и спокойно все обсудить". Это правильно, но сегодня этого мало. В атмосфере нетерпимости разговоры не дают большой пользы. Нужна политическая цель.

Есть вещь, которую мы можем сделать только вместе. Это возобновление совместной работы церкви, государства и общества над преодолением тлетворных пережитков советского режима, которые не обошли ни общество, ни церковь. Советская идеократия, заменившая государственное православие до революции, не оставила места для светской политики.

И низкая конкурентоспособность нашей экономики, и наш слепой патернализм, и наше неверие в силу права, и подмена реальной культурной и образовательной работы показухой и проформой — отсюда, из неизжитого советского опыта.

Я призываю к немедленному началу широкого диалога об урегулировании отношений церкви (разумеется, имея в виду все церкви и исповедания, религию в целом), государства и общества. Сделать это можно на базе "Гражданской платформы" через инструменты краудсорсинга и публичного обсуждения.

Целью такой инициативы должна стать разработка концепции Кодекса церквей и религий Российской Федерации или Религиозного кодекса — по аналогии с Гражданским или Семейным кодексами. Затем за дело возьмутся юристы, которые превратят концепцию в полноценный юридический документ. Параллельно партия "Гражданская платформа" приступит к формированию реальной гражданской и политической коалиции, способной добиться принятия этого документа Федеральным собранием Российской Федерации и обретения им законной силы. Тем самым будет создана прочная светская основа для полноценного сотрудничества российского государства, российского общества, всех российских конфессий в незавершенном деле строительства обновленной и исцеленной России.

Я готов всеми доступными мне средствами поддержать деятельность этого собрания и реализацию его предложений. Сейчас я не вижу для себя более важной задачи. Нам необходимо как можно скорее выбрать наиболее эффективную стратегию будущих перемен.